Зимнее обострение - Страница 66

И тут из благостного состояния черта вырвал до глубины души знакомый голос, раздавшийся прямо над ухом:

— Вай-вай, как не стыдно!

Изя чуть было не откусил мундштук, когда за его стол опустился… Каюбек Талибский собственной персоной.

— Вай, мэй! Ежели бы в родной Бухара такой бесстыдница появилась бы в чайхана в столь поздний час без паранджи и без провожатого… — мечтательно заметил посол Бухарского эмирата, — ее бы в тот же момент забили бы палками…

Тут суровый восточный политический деятель немного задумался, словно что-то припоминая, и добавил уже совершенно без всякого акцента:

— Или камнями закидали… Что-то я стал забывать обычаи благословенной Родины.

— Э-э-упс, — вид отца своей несостоявшейся невесты, буквально парализовал черта, во всяком случае, его голосовые связки.

— Но я пришел поговорить с тобой не о твоей распущенности, не о тех совершенно диких нравах, царящих в Киеве, — торжественно продолжил Каюбек, буквально пожирая среднего богатыря глазами, — не о том, что вместо того, чтобы изгнать тебя с позором из места, где мужи могут отвлечься от суеты мира, они пялятся на твою срамную одежду, и уж, конечно, не о том, какие удивительные прелести скрывает под собой эта одежда!

Последние слова несостоявшегося тестя заставили черта невольно вздрогнуть. Конечно, общение с Каюбеком было не очень продолжительным, тем не менее, никаких нетрадиционных наклонностей за этот период в глаза не бросилось.

— Я пришел говорить про твоего коллегу, презренного шакала, сайгака бесхвостого, козла паршивого, безбородого и безрогого, среднего богатыря Изю!

И только тут до черта наконец дошло, что Каюбек видит перед собой не своего нерадивого зятя, а коллегу по «Дружине специального назначения», младшего богатыря Соловейку, причем в очень откровенном образе. Неожиданное появление тестя настолько выбило рогатого из привычной колеи, что столь очевидная на первый взгляд мысль добралась до него только сейчас.

— Ах, вы про Изю… — облегченно выдохнул он и расслабленно прислонился к стене, — так бы сразу и сказали, а то ишак, сайгак, козел… Кстати, в тех местах, откуда родом средний богатырь, слово «козел» очень обидное.

— Так его здесь нет, а для полноты описываемого образа «козел» очень хорошо подходит, — словно оправдываясь, отозвался Каюбек, — ладно, можно и без него обойтись. Как тебе: «верблюд, шайтаном опозоренный»?

— Нормально, — пожал плечами Изя, — к данному парнокопытному претензий нет.

— Замечательно! — обрадовался Каюбек и довольно потер ладони. — Итак, к главному: сайгак лицо моей несравненной и луноликой Газели видел? Видел! Пускай женится!

— Кто, сайгак? — не понял черт, совершенно запутавшись в представителях восточной парнокопытной фауны.

— Почему сайгак? — в свою очередь запутался Каюбек. — Изя пусть женится!

Все в зале увидели, как сидящая за столом Соловейка вздрогнула, и на ее лице на некоторое время застыла гримаса ужаса и отвращения

— Других вариантов нет? — осторожно поинтересовалась она у собеседника.

— Есть, конечно! — обрадовался бухарец. — Чик, и в евнухи. Кстати, у евнухов работа непыльная, кормежка трехразовая, и один выходной в месяц.

Второй вариант не понравился Изе еще больше первого, он даже на всякий случай поплотнее сдвинул ноги. Однако так просто сдаваться черт не привык.

— И что только ты в нем нашел? — пошел в атаку средний богатырь. — Я тебе как профессионал, тьфу ты, то есть, как женщина, скажу. Польститься ведь не на что: ростом не вышел, чином тоже, на физиономию ни то — ни се…

— Рост в семейной жизни не главное, — тут же парировал Каюбек, — чин пусть не большой, зато в элитном подразделении. Что же касается лица, то моя Газелюшка тоже не шербет в шоколаде.

— …авторитетов не признает, постоянно пререкается!

— Жена будет шелковой, поперек побоится слово сказать.

— …на службе пропадает с утра до вечера!

— Чем дольше разлука, тем слаще встреча.

— …храпит по ночам!

— Слава Аллаху, наконец— то Газелюшка моя поймет, как мы с ней по ночам намучились. Бывало, такие рулады выводит, весь дом не спит.

— …ест за троих!

Тут Каюбек только ухмыльнулся, заботливо и с видимым удовольствием похлопывая себя по обширному чреву.

— …к бутылке прикладывается! — не сдавался Изя.

— Конечно, Коран не велит, но когда стемнеет можно, особенно под хорошую закуску.

— …в разводе состоит, алименты пяти детям платит!

— Значит, мужчинка бойкий, наследников долго ждать не буду.

— …приврать любит!

— Это у нас на Востоке вообще за недостаток не считается!

— …прошлое мутное, с законом не в ладах, привлекался неоднократно!

— Зато сейчас его считают чуть ли не самым богатым человеком в Киеве, конечно, после Берендея.

— Так уж и самым, — смутился польщенный черт, и боевой порыв исчез как-то сам собой, словно его и не было.

— Сам видишь, лучше славного богатыря Изи мне зятя не найти, — торжественным голосом подвел итог Каюбек, — кстати, как его по батюшке?

— Неважно, — буркнул черт, потупив взор, — хватит и имени, а то и так по поводу его национальности самые нелепые слухи ходят.

— И этому горю поможем, — заботливым тоном продолжил посол, — небольшой обряд, и у него будет простое человеческое имя Сулейман.

— Что?! — даже подпрыгнул на своем месте Изя.

— Не нравится? — искренне удивился Каюбек. — Ну тогда пусть сам выберет любое по вкусу. А то с таким странным именем и, вправду, несолидно первой женой обзаводиться.