Зимнее обострение - Страница 6

— Ничего, ничего, — тут же нашелся Изя, на всякий случай перемещаясь на безопасное расстояние от пылающих жаждой мести друзей, — всегда к вашим услугам.

— К тому же нам ничто не помешает продолжить наш разговор позже, — сурово заметила Соловейка.

По уму Изе нужно было бы просто промолчать, но такая, по сути, мелочь оказалась рогатому не по зубам.

— Против научного коммунизма не попрешь, назрела революционная ситуация. «Верхи» не могут, «низы» не хотят, и вам все равно придется так или иначе разобраться друг с другом.

— Это я-то не могу?!

— Это я-то не хочу?!

Как вы понимаете, первый возмущенный возглас вырвался из уст Солнцевского, а второй — Соловейки. Так уж получилось, что в этот момент никто из почетных гостей не проронил ни слова, и данные высказывания громко прозвучали в тишине, вызвав нескрываемый интерес всех окружающих.

Дородная дама с огромным количеством белил и сурьмы на рыхлом лице тут же громогласно прокомментировала услышанное, обращаясь к высокому прыщеватому юнцу, стоящему подле нее:

— Вот видишь, Студнеслав, какие жуткие нравы царят в столице. Она, вишь, хочет и не стесняется об этом заявить во всеуслышание, а он, несмотря на это, ничего уже не может, но так же не стесняется произнести это вслух.

— Да что тут говорить, мамочка, — незамедлительно отозвался сынок, с интересом рассматривая Любаву, — разврат, да и только. Вот у нас, в Малом Халявце, такого нет. А если и есть, то не принято выставляться так при всех.

Услышав подобные речи, Илюха стиснул кулаки и сделал шаг по направлению к нагловатой парочке. Соловейка также была настроена весьма решительно, но еле сдержалась и лишь нервно облизала губы. Обычно это нехитрое действие предшествовало ее молодецкому свисту. И только Изя был несказанно рад появлению на сцене новых персонажей, ведь, именно благодаря им, его скромная персона на некоторое время избавилась от излишнего внимания со стороны друзей.

И на этот раз конфликт решительно погасила Сусанна. С тех пор, как под руководством Солнцевского она увлеклась бодибилдингом и стала первой на Руси культуристкой, ее характер резко изменился, и от плаксивой и истеричной особы, которой она была ранее, не осталось и следа.

— Стоп, — резко бросила она. — Это мои дальние родственники. Феврония и Студнеслав из города Малый Халявец. Между прочим, они княжеского рода, и конфликтовать с ними не советую. Вам, конечно, многое сходило с рук, но за такое Берендей по головке не погладит.

Под напором подобных аргументов Илюха был вынужден сдаться. Тем более что главный рогатый провокатор с княжеским семейством в родстве не состоял и от справедливого возмездия за длинный язык укрыться не смог бы никоим образом. Хотя где-то в глубине души Солнцевский отлично понимал, что черт был прав, и разобраться в отношениях с Любавой рано или поздно придется. Не сейчас, конечно, а как-нибудь потом, когда будет благоприятная ситуация, или удачное расположение звезд, или еще что-нибудь.

Отложив, таким образом, предстоящее выяснение отношений с Соловейкой на неопределенный срок и освободив плечи от тяжелого гнета, Солнцевский вспомнил, что у Сусанны было какое-то дело к их компании. Ничто так эффективно не отодвигает личные проблемы на задний план, как какое-нибудь срочное и желательно ответственное дело. В крайнем случае, может сгодиться простое поручение или даже отчет о проделанной ранее работе. Какой вообще может быть разговор о личной жизни, когда служба стоит?

Сусанна уже смекнула, что ее готовы выслушать, и обратилась к дружинникам с простым на первый взгляд вопросом:

— Ребята, а вы не знаете, что, собственно, происходит?

— Как, что? — удивился Илюха и на всякий случай огляделся по сторонам. — Закончился Первый Киевский чемпионат по биатлону на приз твоего отца, князя Берендея.

— И что планируется дальше? — продолжала гнуть свое Сусанна.

— Поздравление, вручение и обмывание, — тут же влез черт, всем существом не терпящий, когда беседа идет без него, вездесущего.

— Ну с третьим номером программы все более или менее ясно. А что будем делать с первыми двумя? — поинтересовалась супруга князя Галицкого, бросив выразительный взгляд в сторону спешащего к подиуму Ильи Муромца.

Пока компаньоны выясняли отношения, былинный богатырь стойко выдержал положенную порцию весна родной любви и славы и теперь собирался получить честно заслуженный кубок.

— А где, собственно, князь? — Любава первой догадалась, куда клонит Сусанна. — Ведь он лично собирался вручать приз.

— Он обещал быть к началу гонки, — уточнил Изя. — Берендею всегда были по душе молодецкие забавы.

— Может, случилось чего? — поинтересовался скромно молчавший доселе Вилорий. В присутствия жены он предпочитал помалкивать и никогда не лез вперед.

Конечно, Мотя мог бы еще долго сквозь сон выслушивать всевозможные версии происходящего, но вместо этого он лениво выпустил из ноздрей сноп искр и, убедившись, что привлек к себе внимание, выразительно кивнул на дорогу. Именно по ней, со стороны Киева, во весь опор неслась княжеская тройка, запряженная белоснежными жеребцами.

— А вот и князь! — обрадовалась Любава.

— Или кто-то в его санях, — остудил эмоции черт.

Спустя пару минут все присутствующие убедились в правоте среднего богатыря. Вместо князя из саней на снег соскочил воевода Севастьян и тут же стремительно взлетел на помост. Зная степенный и основательный нрав воеводы, все поняли: произошло что-то из ряда вон выходящее. Даже дремлющий Мотя прервал свой отдых и с интересом стал следить за происходящим.