Зимнее обострение - Страница 37

Так как просыпаться Мотя категорически отказывался, а оставлять его одного было, по меньшей мере, неприлично, коллеги решили устроить вынужденный привал. Поскольку стараниями разгулявшегося Гореныша в радиусе пятидесяти метров оказалось полностью выжженное пространство, было принято решение расположиться чуть в стороне на опушке леса. Илюха натаскал дров, Изя распалил костер, а вот Соловейка в кои веки осталась без дела. Оно и понятно, младший богатырь прибыла в это негостеприимное место в качестве пленницы, а никак не хозяйки на загородном пикнике.

Сухие сучья весело трещали в костре, со стороны реки раздавался разухабистый храп Гореныша. Все неприятности остались позади, и теперь друзья решили подвести итоги последнего дня. Для начала нужно было собрать все полученные сведения воедино и уже после этого делать выводы.

Соловейка с некоторыми купюрами передала разговор с Гордоном, далее поведала о том, как схлопотала по голове чем-то тяжелым у самых ворот «Чумных палат». Потом последовал рассказ Солнцевского. Его действующими лицами оказались Студнеслав, Феврония Халявщица, Сусанна, памятный милиционер из кинофильма «Кавказская пленница» и оглобля. О последней старший богатырь вспоминал с особым чувством, и нельзя было сказать, что оно было теплым.

Наконец настал черед Изи. Как и следовало ожидать, его повествование было чрезвычайно эмоциональным и красочным. Для полного душевного равновесия ему не хватало только любимой скрипки (то есть гуслей, конечно), правая рука время от времени пыталась вдарить по несуществующим струнам. А вот трубочку пронырливый черт заботливо извлек из-за пазухи и с видимым удовольствием прикладывался к ней по ходу своего рассказа.

Тут надобно вернуться на некоторое время назад, дабы узнать, что произошло с чертом доподлинно, без купюр и преувеличений рассказчика.

Итак, мы расстались со средним богатырем на пиру, когда Илюха Солнцевский под его нажимом отправился догонять Соловейку.

Без верных друзей, да еще связанный данным Любаве словом не употреблять спиртных напитков, черт совсем загрустил и вскоре решил отправиться домой. Там его ждало освобождение от глупого обещания, заветный погреб и несколько стеллажей, уставленных целой батареей бутылок, бутылей, кувшинов и прочей посуды. С классической стеклянной тарой в те времена было плохо, вот Изя и крутился как мог. Однако это был тот случай, когда содержание, несомненно, было куда важнее формы. А вот за содержание Изя был спокоен: благодаря его стараниям (ну и небольшой помощи Феофана) одна половина тары была занята отборным первачом всевозможных вкусов и оттенков, вторая тоже не пустовала, а была отдана на откуп менее крепкому напитку — пиву. В деле пивоварения наша сладкая парочка также достигла ощутимых результатов. В ассортименте у черта с домовым уже числилось около десятка разных сортов, в том числе его самый любимый — «Изя темный».

Вот об этом благородном напитке и думал средний богатырь, когда пытался растолкать мирно спящего в уголке до неприличия обожравшегося Мотю. Слово «обожравшийся», конечно, несколько грубовато, но именно оно наиболее точно характеризует то состояние, в котором находился трехголовый проглот. После выполненного задания Мотя переусердствовал с едой и теперь пребывал в совершенно нетранспортабельном состоянии.

— Ты что, домой вообще не собираешься? — поинтересовался Изя, пихая сопящего в шесть ноздрей Гореныша — Ты пойми, гостеприимством Берендея не стоит злоупотреблять, — теребил Мотю черт. — Мало того, что ты его объедаешь в три пасти, так еще пытаешься дворец в качестве дармовой гостиницы использовать.

— Грамс… — выдала левая голова, не открывая глаз, и тут же попыталась спрятаться под крылом.

— Значит, не проснешься?

— Грм… — лениво отозвалась голова центральная, также не подающая признаков активной жизни.

— Это твой окончательный ответ? — уже чисто символически напоследок бросил черт.

На этот раз в ответ не раздалось ни одного звука. Мотя был настолько сыт, что у него не осталось сил даже на храп. Пожав плечами и заботливо укрыв коллегу позаимствованной для такого случая скатертью, Изя отправился домой.

В отличие от друзей, средний богатырь старался передвигаться по столице не по центральным улицам, а по всяческим закоулкам. Во-первых, это было ближе ему по сути, а во-вторых, позволяло тратить на дорогу значительно меньше времени. Уж кому-кому, а черту было доподлинно известно, что кривая дорожка почти всегда более быстрая. Вот и сейчас, вместо того чтобы направиться к парадным воротам, он привычным образом свернул на задний двор. Маленькая калиточка, охраняемая заспанным богатырем, была как раз кстати. Чисто из вредности Изя пожурил караульного, рассказал ему похабнейший анекдот про старого еврея и выбрался за пределы княжеского дворца. Черту предстоял короткий путь домой мимо каких-то складов и мастерских, в конце которого ждала заветная бутыль с пивом, названным в честь его самого. Поскольку служба уже закончилась, можно было немного расслабиться. Но жизнь решила внести некоторые коррективы в планы среднего богатыря. Три личности самого сомнительного облика нарисовались перед Изей, неожиданно выдвинувшись из-за угла амбара.

Смачно сплюнув на снег, одна из личностей обратилась к нему хриплым голосом:

— Ну и сколько можно ждать? Он там на пиру расслабляется, а мы тут чуть не околели от холода. Разве можно быть таким эгоистом?

Честно говоря, Изя немного оторопел от подобного, совершенно необоснованного обвинения. Поначалу он подумал, что это простые грабители, и собирался без разговоров пустить в ход копыта. Но после подобных несправедливых речей решил поближе познакомиться с местным лихим людом, так сказать для расширения общего кругозора. Тем более что накостылять им можно и попозже.